Что пользы в поклонах?
Сегодня кланяться не принято. Это слово давно превратилось просто в фигуру речи. А сам поклон, столь распространенное когда-то приветствие, воспринимается теперь как выражение подобострастия и самоуничижения. Только в Церкви время как будто остановилось — православные по-прежнему бьют земные и поясные поклоны, молятся, стоя на коленях, и нисколько этого не стесняются. Что это, как не рабская привычка?
Текст: священник Алексий
АГАПОВ
Богоматерь Боголюбская XVII. Успенский собор Московского Кремля. Особо выделена фигуга свт. Петра, митрополита Московского (с нимбом)
Между
земным и небесным
Что значит поклон для христианина? Это
часть обряда. А слово «обряд» сегодня чаще всего звучит с отчетливым негативным
оттенком. Почему так? Причин много. Это необязательно желание комфорта
(«ну почему же в русских храмах не принято молиться сидя?»). Нет, к
этому все не сводится. «Царство Божие внутрь вас есть!» — сказал Христос. Внутри — значит в
душе. Обряд же предстает в нашем понимании чем-то сугубо внешним: не
только не причастным к духовной жизни, но и отчуждающим от нее. Обрядоверие,
в которое выродилось простонародное «бытовое благочестие» уже к началу XX века, остроумно и иронично описано
в повестях и рассказах Лескова, о нем с болью писали многие выдающиеся
церковные авторы (в их числе — о. Александр Шмеман). Казалось бы, достаточно
вглядеться «внутрь» самого слова, чтобы задаться вопросом: от обряда что
вообще может быть доброго? Обряд — обряжать — рядить — рядиться:
притворяться, лицемерить!
Внутреннее — внешнее, духовное — плотское,
искреннее—лицемерное...Эту парадигму можно продолжать, все более утверждаясь
в безусловном противопоставлении «сердечного чувства» и «внешнего
обряда». И действительно, если обряд стал самостоятельной ценностью, он способен
заставить человека забыть важнейшее: «суд, милость и веру» (Мф. 23: 23).
Почему же Церковь тщательно оберегает традиционную обрядовую культуру?
Видимо, дело в том, что именно через обряд
осуществляется связь, взаимная связанность всех элементов
мироустройства с жизнью человека. В символе обряда мир видимый, осязаемый, описуемый
ищет (и верит, что находит!) точки соприкосновения с миром небесным. С миром,
который ни при каких обстоятельствах не вписывается в доступные нашей логике рациональные
схемы. Как ни удивительно, в осуществлении этой непростой задачи
перехода границы между земным и небесным, видимым и невидимым обряд нередко
прибегает к символическим средствам, вполне доступным для нашего понимания
— можно сказать, «детским». К числу таких простых и в то же время важных
обрядовых действий относятся и поклоны. По мысли Евангелия, миссия человека
в мире — не «развоплотиться», не превратиться в «чистый дух», оставив погибать
на бренной земле все материальное, но привести ко Творцу весь возлюбленный
Им мир. Для христианина очевидно, что прославлять Бога, воплотившегося
во Христе, можно и должно душою и телом — всем существом.
О женах-мироносицах и чувстве собственного достоинства
Недаром я упомянул о «детском» характере
обрядовых действий. Детское восприятие окружающего нас мира (и мира
невидимого в том числе) прямо «рекомендовано» нам Самим Спасителем: «...если
не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3). Всякая
радость ребенка растворена доверием, уважением и благодарностью к
тому большому и непознанному, что живет и движется вокруг него, к тому,
от чего напрямую зависит его жизнь. Затем ребенок вырастает. Теперь многое в жизни зависит непосредственно от
него. И память о том, что «Бог большой, а я
маленький», сохранять все труднее.
Чтобы помнить это, одного
абстрактного философствования
оказывается мало. Вот тогда на помощь
и приходит детская память о нашей
малости. А еще — Евангелие. Грешный
мытарь, который пал на колени и
молился, боясь поднять от земли очи, — и
вышел из храма с оправданной совестью
(см. Лк. 18: 9-14). Несчастная мать, которая
умоляла Христа исцелить ее беснующуюся
дочь: сперва кричала в голос, неотступно
следуя за Ним (причем Господь долго
оставался будто бы глухим к ее мольбам),
а потом подошла и, упав к ногам,
упрямо продолжала просить: «Господи,
помоги мне!» И вот, наконец: «О, жено, велия
вера твоя! Буди тебе, якоже хощеши» (см. Мф. 15:21-28). Жены-мироносицы (и среди них — Сама Божия Матерь, славная превыше небесных ангелов!), встретившие в предрассветной утренней дымке
Воскресшего Христа — о радость, которой
и искали, и не чаяли! «И они, приступив,
ухватились за ноги Его и поклонились Ему» (Мф. 28:9).
Мы нередко строим из себя нечто друг
перед другом («воздвигаем», «возвышаемся»). От этого устает не только душа —
весь человек. Но «держаться независимо» пред Богом — это просто верх
усталости, это нас разрушает. Самый же простой (и притом традиционный)
жест почтительного приветствия, ожидания прощения и помощи, жест благодарности
— это наш поклон (и Богу—
и ближнему).
Преображение. Конец XIV - начало XV века. Государственная Третьяковская галерея
Современный человек может дожить до старости ни разу
никому не поклонившись (физически) — и
вменяет это себе в заслугу. «Никогда никому не кланялся и теперь не буду», — можно услышать от того, кто впервые пришел в церковь. Мне кажется, такая «жестоковыйность» — от страха унижения и принуждения, которым наш человек подвергается постоянно и повсеместно. Действительно,
нас ни за что обругивают в общественном
транспорте, в поликлинике, на работе. Нам приходится заискивать и униженно просить во всевозможных кабинетах ЖЭКа, в отделе соцзащиты, в больнице и т. д. И, внешне не сгибая шеи, мы много и часто внутренне распластываемся перед тем, чего не признаем и даже презираем, презирая при этом и
себя за слабость. У нашего
соотечественника чувство собственного
достоинства — это зона, обожженная
историей советского времени: доносами, пытками, публичными бичеваниями и покаяниями, анкетами, разрешениями-запрещениями на выезд... В результате человек не выдерживает и
уходит в глухую оборону: чтобы я по
своей воле кому-то поклонился? — еще
чего! Это как раз очень понятно и знакомо.
Удивительно бывало другое: случайно
подсмотренное иное употребление
поклона. Например, в коридоре Московского
университета: профессор (это был Никита Ильич Толстой) церемонно раскланивается со студентом-первокурсником, студент отвечает ему тем же. И в этой церемонии столько сердечности и достоинства! Становилось понятно: эти люди — из какой-то другой жизни, их связывает что-то важное. Впоследствии выяснилось, что этим важным
была Церковь: Никита Ильич и тот
первокурсник был и прихожане одного храма.
Шаг к свободе
Возле церкви нередко можно увидеть
такую разновидность регулярных «прихожан-около» — мужей, которые привозят жен на службу, а сами ждут снаружи. Поначалу они сидят в машине. Потом начинают выбираться
и бродить вокруг храма. Еще погодя («ну
ладно, хорошо, зайиду уж!» могут
стоять на службе, не крестясь, еще
дальше — уже крестясь, но — не
кланяясь. Люди переживают настоящую
ломку! Им нужно время, чтобы
убедиться: это не насильно, это как
ты сам решишь. Те из них, кто остался в храме, помнят, как это было
непросто — поклониться первый раз. Поклон в
церкви — это действие по доброй воле, это признание главным в своей жизни — Бога, это шаг к освобождению от гордыни. Признавая свою неполноту, человек вдруг испытывает облегчение — он
вдруг чувствует, что не один держит небо
(семью, работу, бизнес), которое так
боится уронить. Что есть Кого просить
о помощи. И просить ее не унизительно,
потому что в отношениях с Богом чего нет — так это насилия и унижения.
В поклоне проявляется парадоксальность христианской веры.
Я кланяюсь Богу, потому что это мое
выстраданное убеждение (или воспитание, которое я признаю правильным), и я этого не стыжусь: так — поклоном — я выражаю свою свободу.
А кого-то на колени бросило горе. Оно не
ждет, пока мы справимся со своими внутренними барьерами. Когда человек, как Иов,
остается один на один с Богом,
он не задается вопросом, как ему встать и
как держать руки и не уронит ли он свое достоинство, преклонив шею или даже упав на колени.
Среди христиан принято кланяться друг другу при встрече и
заочно «передать поклон» вместо привычного
«привета». Между словами «Передай
привет!» и «Передай поклон!» есть
большая разница. Первое можно
перевести так: «Скажи ему: я его
помню, пусть и он меня не забывает!»
Не так уж плохо. Но передать поклон
— это нечто большее: «Я помню тебя в
Боге. Помолись и ты обо мне!» Чтобы
поклониться друг другу, необходимо остановиться. И даже просто передавая на словах поклон, человек невольно
разрывает вокруг себя и в себе самом
круговерть суеты. Умение и готовность
вот так остановиться, преодолев
«невыносимую легкость бытия», и склониться перед Богом и перед ближним — в этом есть достоинство, благородство и
настоящая свобода.
Нескучный сад №2(49) февраль 2010 год
|
